"Из другого мира..." Того, где плещутся, как золотое вино в праздничном кубке, песни, и танцы кружат голову. Того, куда уводили опоенных колдовством рыцарей, звездоокие девы холмов. Для нее это давно перестало быть сказкой, просто красивыми легендами бескрайней страны клевера, веска и тумана... И тем более теперь, когда огненный след этой легенды запечатлелся клеймом на руке Огюста.
Мама в детстве читала сказки, об уведенных феями детях, о влюблённых рыцарях, о колдовских Холмах… И почему-то в ее устах сказки звучали совсем иначе, и жаль было Королеву, и выбор Там Лина не казался правильным… Почему-то сейчас хотелось сохранить этот тон беседы, где было так много непрошеной правды, в которую все равно никто, к счастью, не поверит. Кристин повезло с братом, если в ней и приживутся рассказанные Рин сказки, он быстро поможет девушке вновь разделить миры в нужном порядке.
Не знаю, я давно там не была. Все могло уже поменяться. Но, кажется, пиццу в сиды доставлять пока не начали. Иначе у них могли бы возникнуть сложности с курьерской доставкой. И от чего же я по-твоему искала спасения, милая светлая пикси?
— Пришельцам очень трудно в нашем мире, — Кристин опустила глаза, припоминая Хель. — Я понимаю, я тоже немного пришелец. — Кристин свела вместе большой и указательный пальцы, оставив маленький просвет. — Вот столько немного. Но хватит, чтоб понимать. Люди говорят одно, а ты понимаешь иначе. Говорят — ты моё сокровище, и имеют в виду — я буду заботиться. А ты понимаешь — запру в сундуке. Они говорят — надевай шапку, холодно. А ты слышишь — мне наплевать, что ты взрослая. Объявляют станции метро, а ты слышишь заклинания. А чтобы все слышать правильно, у тебя не хватает ума или опыта. Ты умеешь поймать и зажарить голубя на костре, но когда у тебя спрашивают дорогу до Мулен-Руж, на тебя накатывает паника. И тогда... наверное, нужно, чтоб кто-то рядом сказал: все нормально, просто скажи — я не знаю, небо не рухнет на землю. Наверное, я просто хотела подержать небо.
Говорят, только кошки умеют слышать сразу оба смысла, — улыбнулась, обернулась в строну деловито пересекавшего зал Наполеона, — И видеть сразу все миры. Мне в такие момент жаль, что я не кошка. Как думаешь, что сейчас прозвучало? Даже за прямым и открытым ответом может быть много смыслов.
Проговорила, подражая интонации Огюста: «Мне плевать, что ты взрослая, потому что для меня ты ребенок, существо, чья жизнь важнее мне, чем моя собственная. И лучше ты будешь считать меня надоедливым идиотом, мнящим себя самым умным, но при этом будешь здорова…»
А бывает и иначе. «Мне плевать, что ты взрослая. Мне вообще на тебя плевать, ты – социальная функция, позволяющая мне считать мою никчемную жизнь значимой, раз есть тот, кем я могу помыкать».
Кристин замерла. Вот точно как кошка, увидевшая подземного гостя. Голова загудела, обещая непременно острую и жестоку боль, если она не перестанет думать непосильное. Это означало, надо разбить сказанно на смыслы и переслышать снова. Это требовало времени.
— Я думаю, что первое больше похоже на то, что правда. — проговорила осторожно. — Прости, это для меня сложно. Я не очень умная. Огюст умный. Он учился в хорошей школе. У меня школа тоже ничего, но... я не очень умная. Давай так. Я пойду вернусь в угол, как ничего не было. И иногда буду вам улыбаться. Это у меня выходит замечательно.
Рин поняла, что где-то допустила ошибку. Заигралась словами и упустила смысл. И теперь маленькая пикси напротив уйдет, оборвав нить, которая могла бы вывести ее из центра лабиринта:
"Кристин, ты хотела сказать что-то важное. Про мой страх. Про то, что хмурость — это просто хмурость. Ты увидела что-то, что упустила я. Что-то настолько тебя встревожившее, что ты не побоялась вмешаться в наш разговор, вызвав неодобрение брата. Попробуй вспомнить, что именно... Это может быть сейчас очень важно"
Кристин задумалась. Закусила губу, умолкла, задышала сначала тише, а потом, наоборот, быстрее. Кажется, она все сказала. Кажется, Рин все поняла правильно. Но нужно что-то еще? Что-то, чего сама она не видит, не понимает. Не понимает, даже если видит. Как иногда было на алгебре — досокращать уравнение до чего-то простого, укладывающегося в ум, а учитель стоит такой. смотрит исподлобья: а дальше? А что дальше? А потом оказывается, что вот тут надо еще убрать, а тут еще... и во тогда ладно, а из красивого уравнения остаются только рожки да ножки.
Так что она увидела?
В мозг справа вошла раскаленная игла. Кристин тихо охнула, прижмурившись, потерла висок рукой.
— Я почувствовала... будто тебя заперли. Хотя совсем нет. И может случиться что-то плохое. Плохое — это когда всем пллохо и никто не может помочь. Когда еще что-то можно сделать — это не плохое, это просто жизнь. И я не подумала ничего, я просто не успела. А теперь я уже не все помню. Можно, я это подумаю перед сном? Я не могу все сразу. Надо время. Надо вспомнить все, как будто фильм посмотреть. Можно, я отвечу на этот вопрос завтра?
Наверное, подумать об этом перед сном стоит мне. Потому что Огюст умный, ты — мудрая, милая пикси, а я ни то и не другое, — проговорила с улыбкой, обезоруживающе-растерянной, — В любом случае спасибо тебе. Ты правда помогла, хотя и не поняла пока, как и насколько. Надеюсь, наш доблестный страж не сильно ругался?
— Ты — удивительная. Я догадываюсь, что на самом деле у тебя есть обычный дом с обычной уборной, и тебе как всем надо оплачивать воду и электричество. И что питаешься ты не росой. Но... — вздохнула, — Это еще надо доказать. Я еще так подумала... немного... подумала, что если даже мне хочется защитить тебя, то могу себе представить, как ему хочется. Нет, он не ругался... наверное... обещал, что принесет поесть.
Отредактировано Kaetrin Rheinallt (2017-03-31 10:07:41)
