Путь до озера бы не самый близкий, но Карамон мало, что замечал вокруг, погруженный в себя. Разве что у одного из валлинов чуть притормозил, невольно вспоминая, что обычно, именно на этом месте Рейстлин начинал уставать, когда они были маленькими. И Карамон, тогда еще не особо сильный, но уже крайне упертый и взявший на себя ответственность за братишку, тащил его на спине, пускай и Рейст по-началу сопротивлялся, смешно возмущаясь детским, но таким серьезным голоском. Теперь это воспоминание причинило лишь боль, заставив Карамона стиснуть зубы, сжать кулаки и быстро пойти дальше. Он не понимал, как так мог ошибиться, так глупо и неосторожно сделать больно тому, кого поклялся беречь и защищать от всего плохого, что ждало Рейстлина в этом мире.
Берег Кристаллмира оказался почти безлюден, встречая Карамона тишиной. Он нашел себе местечко под деревом, сел и уставился на зеркальную гладь. Что ж, нужно было всё взвесить и решить, как вообще жить дальше. Он тяжко вздохнул, сожалея, что утро закончилось так, и что он теперь сидит на берегу один.
Что ж, Рейст на полном серьезе пытался уйти, и даже сказал, что у него нет брата. Значило ли это, что он считает, что он ему не нужен, или же это все же следствие обиды? Карамон не мог сказать точно и от этого становилось страшно. Он вспомнил, как сильно они цеплялись друг за друга, когда родители умерли, когда утешение можно было найти лишь друг в друге. А теперь... Юноша раздосадованно швырнул в озеро камень, смотря, как расходятся и успокаиваются круги. Рейстлину, оказывается, могло быть больно из-за девчонки. Стоп-стоп-стоп... Карамон вдруг опустил руку с очередным зажатым в ней камнем. Дело-то вообще не в ней. Дело в нем, в Карамоне. Это он предал Рейста таким вот способом, не важно, кто там кого соблазнил на самом деле, для близнеца это все выглядит так. И ведь это правильно же. Не важно, понравилась ли ему Миранда на самом деле, просто его дурень-брат бесцеремонно вторгся и невольно ткнул близнеца во все его несовершенства таким образом. Карамон сжал руку так, что острые края камня врезались в ладонь. Рейстлин не был в себе уверен. Еще бы, живя в окружении деревенщин, фермеров и ремесленников, чьи дочери выбирали мужа, исходя из физических параметров и размеров кошелька. Брат всю жизнь оборачивался на Карамона и считал себя некрасивым, слишком слабым. Карамон же всегда считал, что брат даже куда интереснее и даже симпатичнее его, если бы не пронзительные, холодные, по-лисьему осторожные глаза, слишком умные для юноши. Глаза мага. Ох, и вот пойми теперь, почему он так считал? На самом ли деле, или потому что любимых людей видишь красивыми? Любовь... Рейстлин наверняка решил, что Карамон его и не любит вовсе, раз позволил себе так поступить.
"Так докажи ему обратное!" - сердито дёрнул себя Карамон, швыряя камень. Он так крепко стиснул его, что на ладони выступила кровь. Сегодня ему показали, какой он дурень, какой примитивный у него набор потребностей. Сегодня он увидел, что всю жизнь любил лишь одного человека. Ради которого надо сделать довольно простой, оказывается, выбор. Что ж, Рейст не хочет его видеть с девушками? Не увидит. Потому что, как оказывается, сердцу Карамона они и не нужны. И все же... А что если близнец совсем не чувствует ничего в ответ? Что если Карамон сейчас зря положит себя на алтарь во имя того, чего взаимно не существует?
"Он все же не ушел. И мне не дал уйти. Ему как минимум не плевать, жив я или мертв, плохо мне или нет" — здоровяк вспомнил, как кончики тонких пальцев касались его висков, — "И как оказалось, у него есть сердце, еще более ранимое, чем моё, от того так надежно спрятанное".
Воин грустно улыбнулся. Им с Рейстлином обоим предстоит лечить раны, так бездумно друг другу оставленные. Близкие люди причиняют друг другу куда больше боли, чем посторонние, как бы печально то ни было.
И все же Карамон боялся стремглав бежать домой, боялся, что его решения и доводы, так трудно давшиеся его голове, разобьются о холодный взгляд и поджатые губы брата.
Он так и просидел несколько часов, набираясь храбрости, перебросав в воду, пожалуй, пару сотен камней, пока вдруг до его слуха не донесся слабый шорох из ближайших кустов.
"Белка, может быть? Или птица?" — безразлично предположил Карамон, но когда шорох повторился, его охватило любопытство. Он тихо, насколько мог, поднялся и заглянул за куст. Там сидело белое, как снег, ушастое существо. Это был кролик. Зверек шарахнулся при виде большого страшного силуэта, нависшего над ним, но почему-то не убежал, припав на одну лапку и снова замерев.
— С тобой что-то не так, дружок, — добродушно проворковал Карамон. Он осторожно протянул руки и бережно сгреб кролика, не способного от него ускакать. Мех был мягкий и теплый, юноша пальцами чувствовал, как быстро бьется маленькое сердечко. Несомненно, можно было облегчить страдания существа, быстро свернув шею и заодно раздобыв крольчатины на стол, но как только богатырь прижал это хрупкое, беспомощно создание к груди, он понял, что ни за что не причинит тому вреда.
— Я знаю того, кто может тебе помочь...
Он добрался до дома ко времени, когда они обычно ужинали, бережно неся свою находку. Зверек пригрелся и уснул в больших теплых ладонях. За то время, что великан шел обратно, он окончательно успокоился и в нем вновь всколыхнулась решимость и самое главное - вся его безмерная любовь. Будто бы он обрел все это в виде этого пушистого зверька.
Он повозился у двери, чтобы осторожно открыть её, не потревожив кролика. В другом случае, он бы не сунулся к Рейстлину, побаиваясь того холода и яда, каким тот мог его обдасть после такой ужасной ситуации утром, но теперь у него было дело, не позволявшее отлагательств. Он нашел брата читающим на кровати и осторожно присел на край.
— Я вернулся.— констатировал Карамон очевидное и приоткрыл руки, показывая брату зверька, — Смотри, кого я нашел. Я не мог его там оставить, потому что с ним не все в порядке. Я решил, что ты мог бы что-нибудь сделать.
