***

Стою посреди пустой улицы, как дурак, сила-силища никак не хочет уходить. Раньше ретирвалась вслед за демоном, а теперь никак нет и нет (хотя, много ли было этих «раньш»). Я растерянно осматриваю вокруг, а любовь и смирение не отпускают, с трудом удерживая себя на ногах, не падаю на колени перед лежащей на асфальте без сознания девушкой.
Но опустился и положил ее голову себе на колени, подойдя ближе. Как только касаюсь ее кожи, по позвоночнику бежит холод, несмотря на горячку только что закончившегося боя. Девушка не ранена — и то хорошо (облегченно вздыхаю).
Склоняю голову. Это не я — мне никак не прийти в свое обычное состояние, но я уже вполне в состоянии сдерживать фанатичные порывы веры. Просто знаю, что на первом месте сейчас девушка, и ни в коем случае ее нельзя бросать такую беззащитную в переулке. А в себя прийти можно и чуть позже.

Да-да-да. Вот уже несколько лет назад Клор Треболь просек, что святая молитва помогает ему, атеисту чертовому, уверовав посредством дара, обуздать и выпереть из Парижа демоньё. И только что он ощутил, что девушка, лежащая головой у него на коленях — не просто девушка, что и демон, вероятно тоже понял тоже, потому и цеплялся так за нее, не желая расставаться с добычей даже ценой своей шкуры. И потому, ему, Клору, пришлось немерянно напрячься, чтобы отбить девушку у твари (не причастился перед охотой — сам дурак) пришлось забыть о своей земной сути, чтобы всё получилось.

Ведь во время боя даже демонов он не уничтожает, а всего лишь выпихивает… просит выпихнуть куда-то в параллельный мир. (ой, будет нехорошо тому, кто в этот мир влезет). Сейчас Клор был самой верой и самой любовью. И какую-то часть его души, совсем маленькую, ту, которую не заполнило и никогда не заполнит это святое состояние, ту которая и была им, это тревожило и пугало — он не хочет быть любовью, он хочет любить, быть человеком.
Но девушка главнее всех хочушек. С этой мыслью она открыла глаза и Клор ей улыбнулся.
— Не виделись. Давно. Очень давно, — он не добавил «никогда», потому что когда-то, ему так казалось, он все же ее видел. Чувствовал нечто очень знакомое в этой девушке, такое близкое, что отпускать не хотелось.

— Ты идти можешь? Потому что очень хочется тебя нести на руках, — он улыбнулся. – Даже в случае, если ты всё же можешь идти. Я почувствовал что-то неправильное когда прикоснулся к тебе. Раньше такого не было… Ты можешь оперировать магией. Просто я думал, что церковь стремится так или иначе задействовать под своим крылом всех, кто не обделен магическим талантом.
Клор поднялся на ноги, осторожно перекладывая девушку.
— Тебя куда отнести?
Вот по правде не хотелось относить никуда. Так бы и стоял, обнимая ее, но у девушки могут быть свои планы на эту ночь.
И это очень досадно.

Это магия? Поток слов как отсекло. Но отсекло смущенной улыбкой.
Клор не оценивал. Он никогда не оценивал и не приценивался. Он просто видел, что девушка очень красива и чувствовал, что должен помочь ей… И много что еще чувствовал в ее отношении, абсолютно исключая желание определить цену той, кто не имеет цены, кто ценен бесконечно.
Так бережно, как ее Клор нес бы разве что собственное сердце, хотя, иной раз ему казалось, что именно его он в руках и держит. Выслушав ее адрес, он прикинул, что им не очень-то и далеко, а хотелось бы подольше, так как расставаться с сердцем будет тяжело, если не сказать «смертельно». Такая легкая, почти невесомая, как воздух.
«Как его зовут?»
— Клор Треболь Трисмегист… Треф, — Откуда-то пришло четвертое имя, оно же название карточной масти. И даже в исполнении собственного голоса звучало приятно и естественно. — Треф. А ты… ты сердце. Червовая масть.
Треф поцеловал девушку в плечо, ощутив внезапно и ярко, как за его спиной распахнулись крылья из света. Он не засмеялся от поглотившего его ощущения счасться только лишь потому что боялся ее напугать. Ему показалось, что теперь он окркжен и наполнен светом и теплом, и боевая чистота ему уже не мешала нисколько, как будто даже гармонично дополняла.

Но внезапно предстал дом, названный девушкой целевым.
— Ой. Мы уже пришли, — Треф был явно расстроен, аккуратно ставя на ноги ту, кого до сих пор с таким удовольствием нес. — Как тебя зовут, прекрасная дева?
Треф очень боялся напугать девушку и потому не решился напрашиваться к ней на ночной чай, хотя и хотелось до смерти.

— Кёр, — повторил, попробовал еще раз на вкус имя и улыбнулся Треф. — Сердце. Мне тебя очень не хватало. Действительно, ощущал, что без сердца живу . Так что уж не знаю, , кто и кого спас,— Треф покраснел слегка. Всё становилось очень правильно и цело. Когда Кёр взяла его за руку, внутри стало очень тепло и солнечно, ясно. Он очень не хотел расстраивать эту девушку рассказом о том, что фактически не помнит первых двадцати лет своей жизни. В больнице услышал, что в аварии не выжил никто… даже он сам. Собственно, он и не выжил — родился другой человек, благодарный за свое рождение и краем сознания надеющийся, что церковники не врут на счет царствия небесного, и его родители попали именно туда.
Но вот правда, это не тема для ночного разговора, даже между Мастями. Расскажет когда-нибудь, не врать же ей и не отмазываться короткими, пустыми фразами.
— Покрепче. Сахар. Много, много сахару с чаем, — белозубо улыбнулся Треф. — И я расскажу тебе всё-всё-всё, что сам знаю, хотя вот ты подала интересную идею относительно Мастей. Мне пришло только имя, похоже, ты знаешь больше. И у тебя голос приятнее, — Треф засмеялся. — Расскажешь?
Щелкнул дверной замок и Треф зашел в мансардную квартиру следом за Кёр. Вдохнул полной грудью, и ему захотелось опять обнять девушку, снова ощутить это чувство завершенности, зарыться лицом ы ее волосы и закрыть глаза.

— Как так получилось, что близ твоего дома завелось… это? М. Это же скиталец. Он приперся с других улиц, признаться, я не думал, что он пойдет в эту часть города. Хотя, предсказывать с ним, бесами — дохлый номер. Но думаю, что он почуял тебя и пошел по твоему следу. Почему тебя, а не меня, скажем, видимо, посчитал меня невкусным… или понимал толк в красивых девушках.
Треф пытался разрядить обстановку. Он еще не знал, что едва пробудившиеся Масти — лакомая добыча для демонья.

Треф сел на диван довольно скромно. Ему очень нравилась уютная квартира Кёр и он сейчас получал настоящее удовольствие, согреваясь уютом этого дома и его хозяйки. Он с удовольствием осматривался по сторонам, вдыхал запах цветов, всей кожей впитывал тепло. Да-да, именно дома, а не просто съемной комнаты. Оставалось ощущение, что она может сорваться и отсюда, улететь с порывом ветра но… но тепло тополиного пуха, оно и должно быть таким — легким и пушистым, это не тепло уютного одеяла, это другое. И совсем родное, впрочем, и то и другое надо беречь и защищать.
Кёр выкатила и поставила перед ним столик с чаем и сладким угощением, и Треф буквально расцвел. Это был маленький кусочек воплощенного счастья. Он сам не заметил, как экстаз истовой веры и любви к Богу покинул его, сменившись простым, но таким чудесным человеческим счастьем. Ни одно, даже самое искреннее благословение не могло сравниться с этим приглашением угощаться. И Треф угостился — организм настоятельно требовал сладкого, ему теперь даже доказывать не приходилось, что без сладкого (не-е он, конечно, еще потерпит) им обоим будет очень нехорошо.
Кёр рассказывала. Выходит, у него в роду уже были масти. Он не первый такой крестовый в семье. Быть может у него есть шанс добраться до церковной библиотеки, пока он весь такой инкогнито. Надо будет приложить усилия.

«Кёр, Кёр, сердце моё… Что лучше, как я не помнить и жить заново или, как ты, скрываться и знать, что тебя ищут?» Захотелось обнять эту хрупкую девушку, чтобы спрятать от всех невзгод, не дать никому в обиду… И связать ее свободу. Как защитить ее и оставить с ней то бесценное, чем должен обладать каждый взрослый человек. Быть с ней. Суметь защитить, когда понадобится помошь. Треф почувствовал, как Кёр погладила его по плечу и наклонил голову, чтобы коснуться виском ее руки, закрыл глаза.

— Ты теплом наполняешь сердца. Да…. я от церкви бегаю. Но я устал и не смогу показать, почему. Просто поверь. Чтобы изгнать Беса я пускаю в себя свет. Он мне отвечает. И… Мы вместе похожи на ангела. Конечно, церковь хочет себе ангела или, по крайней мере, не хочет, чтобы он был не ангелом.
Треф поставил пустую чашку на столик и взял в руки тоненькую ладошку девушки и прижал ее к своей щеке. Он не стал делиться с Кёр мыслью о том, что волух искал охотницу, потому и остановил свой выбор на активных ночью девушках. «Но какой разумный бес! Быстро эволюционируют черти». Потому-то в фокус его внимания попали ночные бабочки.
— Я скучал по тебе, — Треф посмотрел вверх в лицо Кёр.

Отредактировано Tref (2017-02-24 19:48:23)

Треф поцеловал мягкую девичью ладонь, оказавшуюся в соблазнительной близости от его губ. Ладонь пахла цветами, в нее хотелось ткнуться лицом и закрыть глаза. Ощущать всем своим существом родной уют этой квартиры, видеть звездное небо сквозь закрытые веки и дышать цветочной свежестью, слушать, как говорит Кёр и без конца повторять про себя ее имя.
— Мне два года. Знаю, что выгляжу старше. Два года я помню себя и охочусь за чертями, чтобы они не охотились за людьми. При  этом скрываюсь от церкви и не могу без нее одновременно. Магия клирика действует, если душа очищена и наполнена верой в Бога. Я могу это. Наверно, после той аварии, до которой ничего не помню, смог, а может, мог и раньше. Но это тяжелая ноша, такая истовая вера, и надо, то есть я хочу всякий раз после охоты обретать обычный нормальный разум. А бегаю от церкви тоже из-за магии, из-за света, который нисходит на меня, когда я взываю, тепла, света и, не поверишь, запаха ладана, даже он иногда бывает. Я не помню себя до двадцати. Быть может, ты и права, и мои родители тоже были крестовыми мастями.
Но после того как дар пробудился во мне, я успел слазать в библиотеку церкви и, хоть и не могу сказать, что там богато, но заметно больше информации, чем даже в интернете.

Треф помолчал, облизнул губы.
— Должны ведь быть еще две Масти. И когда они будут с нами, мы станем сильнее. В других городах, вероятно, есть другие Масти… или вообще  иначе называются. Расскажи лучше ты, у тебя голос приятнее. У тебя столько цветов вокруг. Буду дарить тебе шоколад. Ты какой шоколад любишь? Со мной вот всё просто — я люблю сладкий. Вообще после магии на сладкое сильно тянет.
Очень хотелось ласково провести ладонью по бедру девушки. Не похоть. Нежность.

Отредактировано Tref (2017-02-24 22:39:52)

Вот не приходилось сомневаться, что шоколад в этом доме не переводится. А чем еще задаривать прекрасную девушку, живущую среди цветов? А что задаривают как-то сомнений не возникало. Треф сейчас краем глаза блаженно видел точеный подбородок и высокую грудь, чувствовал, как нежные пальцы перебирают его волосы, слышал нежный голос. И ему хотелось просто закрыть глаза, уткнувшись лицом в складки ее платья и никуда не уходить. Не двигаться вообще.

— Тебе не надо ни быть ни искать. Мы сами находим. Иначе это всё будет не по-настоящему наверно. Встретимся так или иначе, потому что не можем не встретиться. Живи, как жила.

Трюфель, ловко засунутый рукой Кёр, в рот Трефа перекочевал за щеку.
— М-м, у тебя классные конфеты! Откуда такие берутся? Надо бы закупиться такими, — Треф явно строил далеко идущие планы. Он перевернулся на спину, по прежнему лежа головой на бедрах Кёр, и теперь смотрел на девушку снизу вверх, дожевывая трюфель. — Я не боюсь прошлого. Я, когда вернулся с реабилитации обшарил весь дом. В пригороде Парижа мы жили. Это недавно меня в центр потянуло со страшной силой, наверно с тобой встретиться захотел. Грустно было обшаривать… — Треф вздохнул, словно вспомнил о чем-то потерянном. и взял Кёр за руку, нащупав ее ладонь.

Девушка откроет его сердце. Она поймет многое, что лучше не понимать и от чего он хочет укрыть ее всеми силами: «Нет, Кёр, не смотри туда — тебе станет грустно. Да, ты поймешь меня лучше, но ты так здорово улыбаешься, что не хочется, чтобы ты грустила… Правда, и грустишь ты красиво,  но грустно. Лучше улыбайся!» Он снова посмотрел ей в лицо, поймал взглядом взгляд и улыбнулся.

—  У тебя всё будет здорово. Обещаю.

Отредактировано Tref (2017-03-26 00:09:38)