Шумел чайник, ветер колыхал занавески, невесомыми прохладными пальцами касался кожи. Открыв глаза, Рин увидела на диване мужской силуэт. Сперва решила, что вернулся Тома, но в следующий миг поняла, что ошиблась.  Инстинктивный страх исчез так же мгновенно, как и возник: от сидевшего не было ощущения опасности, от него звучали покой и сосредоточенность, доброжелательность и легкая тревога. В следующий момент пришло узнавание.

— Доброе утро, мой инквизитор! Неожиданно видеть Вас здесь, —  в голосе прозвучали нотки иронии, почти вызова. Все же это было ее пространство, а гость оказался незваным. Хотела съязвить, но не стала, решив, что у мужчины были достаточно серьезные резоны, чтобы явиться к ней без приглашения, и выслушивание ее острот явно к ним не относилось, — Как Вы здесь оказались? Хотя, если позволите, я бы сперва привела себя в порядок. Кухня в вашем распоряжении, впрочем, вы уже освоились.

Отредактировано Kaetrin Rheinallt (2017-03-15 13:59:50)

Душ вернул способность к здравомыслию лишь отчасти. Ей и в здравом уме идея того, что на ее кухне будет сидеть Глава инквизиции Парижа, могла запросто сдвинуть точку сборки, а в текущем состоянии она просто не в силах была хоть чему-то удивляться, продолжая воспринимать происходящее чьим-то причудливым сном — не важно, ее или кого-то из древних богов.

Переоделась в брюки и рубашку, с сожалением скользнула взглядом по груде ветоши на полу, в которую превратился ее вчерашний наряд. Подумав, высушила волосы феном и не стала убирать. Вернула браслеты и кольца на их законные места, с благоговением повесила на шею розарий (сейчас он казался Рин живой частью ее самой).

Вышла из ванной, села за стойку. Сперва хотела угнездиться на окне, но побоялась, что господин Джорт сочтет этот жест слишком фривольным. К тому же в памяти мгновенно всплыл образ Тома... Рин едва заметно мотнула головой, отгоняя лишние сейчас мысли. Подняла глаза, встретилась взглядом с инквизитором. На секунду ей показалось, что она заметила тень тревоги на немолодом задумчивом лице, но в следующее мгновение она пропала — перед Каэтрин вновь сидел человек с непроницаемым ликом средневекового изваяния.

"Очень гармонично смотрелся бы этот профиль в нише готического собора, или на памятном барельефе кого-нибудь из магистров ордена Храма Соломона."

Хотела спросить, но Анри заговорил первым. Перебивать не решилась, он действительно верно предугадал ее вопросы, даже лучше, чем она сама сейчас была способна. Пила крепкозаваренный кофе и слушала спокойные пояснения. Дождавшись длинной паузы, все же произнесла:

Вам удалось что-то выяснить? Что вчера на нас напало? Откуда оно взялось? И... почему я так чувствую себя сейчас?

Отредактировано Kaetrin Rheinallt (2017-03-17 00:45:21)

Остаток ночи для него прошел спокойно. Он успел забрать свои вещи с места происшествия и заехать за сестрой, которая только сев в машину, уверенно сказала, что он с кем-то подрался. Без осуждения или восхищения, просто как факт. Дома принял душ,почистил и смазал верный зиг-зауер, стараясь на засветить свежее клеймо перед сестрой, и уже лежа в постели занялся поисками в интернет любой информации, которая могла бы помочь ему расшифровать знак и пролить свет на его связь с неведомой тварью. Огюст определил в символе руну Хагалаз, которая, если верить yahoo, сулила ему скорое "уничтожение от энергии неуправляемых природных стихий". А вот эта часть рунического пророчества ему особенно понравилась: "Не унывайте, ta ta ta, ваша сила, стойкость и мужество помогут вам, ta ta ta, разрушение полностью изменит вашу жизнь, все, что ни делается - к лучшему" и прочая эзотерическая хрень в том же духе. О какой-либо связи руны с ледяными собаками, наделенными весом и упорством молодого телка, yahoo умалчивал.

Утром следующего дня Огюст приехал на работу в лонгсливе под пиджаком вместо обычной футболки. Вопреки слабой надежде, даже сон не избавил его от отметины, которая, к тому же, продолжала саднить. После пары кружек растворимого кофе, написал рапорт о вынужденной стрельбе, который к его же удивлению не приняли, так как в общей информационной системе, объединяющей всю оперативную информацию о происшествиях, до сих пор не было отчета инквизиции о событиях прошлой ночи. Через пару часов по отделению уже начали ходить слухи, что агент-мажор Тома в ночи напился и пристрелил то ли двоих, то ли троих собутыльников, спрятав трупы где-то в мусорном баке в самом центре Парижа. На что Огюст отшучивался, что даже в мертвецки пьяном виде стреляет без промаха, поэтому мертвых дружков должно быть четверо, на меньшее он не согласен. И если его будут донимать, то он подыщет еще одну парочку помойных баков недалеко от отделения для всех желающих.

Незадолго до обеда раздался звонок отвоеванного накануне у оперативников инквизиции мобильного:
- Привет. Не отвлекаю?
- Ммм... Каэтрин? Нет, не отвлекаешь. Как ты?
– Да, прости, я. Нормально. ... Спасибо, что вчера... помог. - Девушка помедлила. - Скажи, у тебя были планы на обед?
- Нужно приехать?
– Да, было бы кстати, если тебе не сложно.
- Что-то случилось?
– И да, и нет. Все хорошо, просто пара моментов для разговора. Лучше я на месте все объясню.
- Буду, конечно. Еще что-то?
- Да, пожалуй. Как ты относишься острому?
- И горячему, я надеюсь? - Огюст негромко рассмеялся.
– Смотря как быстро приедешь. - Она рассмеялась в ответ. - У них 15 минут на доставку уходит.
- Так. Бьюсь об заклад, что я привезу все, что угодно, быстрее, чем они. Но если это сюрприз - спорить не буду.
– Неа. Сюрприз я тебе приготовлю, когда реанимирую сковородку. - Голос стал серьезнее и грустнее. - Если захочешь. А сейчас есть идея спасаться, чем получится. У нас рядом китайский ресторанчик, у них есть коробочки для доставки. Если ты не против.
- Хорошо. Как скажешь. - В этот момент агент-мажор Тома не очень хорошо понял, предлагалось ли ему привезти еду из ресторана самостоятельно,или подразумевалось, что девушка сама сделает заказ с доставкой. Огюст не стал уточнять, что именно имелось в виду: много еды лучше, чем никакой еды вообще.
–Я все объясню на месте. Пожалуйста, приезжай. - Голос Каэтрин стал тверже.
- Принято. Отбой.

Перед обедом он заглянул в кабинет шефа, отделенный от остального пространства стеклянными перегородками с жалюзи по всей высоте. Рассчитывал предупредить, что обедать будет не на рабочем месте, как это обычно бывало. Шеф - невысокий лысеющий мужчина по прозвищу Carotte, что при необходимости охватывало все смыслы: от козла до пряника из известной поговорки, жестом пригласил Тома войти и молча протянул ему распечатку отчета инквизиторов о ночном происшествии. Огюсту даже не пришлось долго искать то, что мнению шефа, должно было стать объектом его интереса: нужное место было подчеркнуто двойной чертой. "3 пули".

- Одна достигла цели.
Каротт наклонился над столом, уперевшись на широко расставленные руки, и пожевал губы, не глядя на агента Тома.
- Тогда объясни мне пожалуйста, почему нет никаких следов физиологических жидкостей? Кровь? Лимфа? Белки сыворотки? Хоть что-нибудь! Если это был бестелесный призрак, то должна быть пуля, если это было животное... Сам понимаешь.
- Делом занимается инквизиция, если бы это было просто животное...
- Оружие на стол. И свободен до завтрашнего утра.
- Я отстранен?
- Свободен! - Последние слова прогремели так, что дрогнули стекла.

___

Мужчина заехал в китайский ресторанчик, неподалеку от дома Каэтрин, и спустя несколько минут вышел оттуда с двумя коробочками "поострее", как девушка и просила. Припарковался у дома, выкурил дежурную сигарету (в прошлый раз он курил здесь только вчера, а кажется, прошла вечность). Поднялся к двери и уже потянулся к кнопке звонка, как услышал из-за двери мужской голос.
- Тебе повезло отделаться ссадинами и обмороком, могло быть и хуже.
Осторожно, чтобы не шуметь, Огюст повернул ручку входной двери и аккуратно толкнул ее, одновременно отступая на шаг назад. Других предосторожностей не понадобилось, человека, которому принадлежал голос, он узнал. Хоть тот и был последним, кого он ожидал увидеть здесь.
Вошел, разулся у двери, которую закрыл и запер за собой. Оставил коробочки на столе, подошел к Каэтрин, ткнулся носом в волосы и осторожно поцеловал в висок: то ли поприветствовал, то ли в отсутствии температуры удостоверился.
- Ну как ты? - Спросил негромко, полностью игнорируя присутствие Старшего Инквизитора.

Отредактировано Auguste Thomas (2017-03-17 12:58:41)

В воздухе витал запах озона, ощутимый, как перед грозой. В глазах Огюста застыло свинцовое небо, приглушенно ворчал гром, перекатывались белоснежные всполохи молний. Тихая, молчаливая до времени решимость, от которой у Каэтрин мурашки побежали по спине. "Никто... никогда..." Нет, сейчас об этом думать нельзя. Она шла сейчас по тонкому льду, под ногами проплывали хищные тени глубоководных гадов, впереди зияли темные провалы полыней. Оступиться нельзя...

Вдох. Долгий протяжный выдох, с усилием выталкивается из груди воздух, так, что на миг легкие сводит судорогой. Медленный глубокий вдох. Вокруг нее хрустальным куполом с легким морозным треском вырастает барьер, становится холодно и отстраненно. Поднялась со стула, подошла к шкафчику, пальцами на ощупь выбрала кофе. Зашуршала тихо падающая из фильтра вода, над прогретой джезвой взвилось облако пара.

"Ни зацепки для памяти – зеркало, тишь да гладь, засмотревшись, оступишься – холодом обожжет… Нынче время такое – не помнить и не желать, не тревожить полночными песнями верных жен..."

Обернулась к Тома, послала в ответ на его отповедь отцу-инквизитору, мягкую улыбку –  тень прежней, темный всполох на глади воды. Глаза сделались серо-стальными, как северное небо.

Месье Джорт, ваш кофе. И, да, можете курить прямо в комнате, вы здесь и так почти  как дома.

Отредактировано Kaetrin Rheinallt (2017-03-19 16:07:54)

Полицейский сел напротив инквизитора, через стол, на то место, которое только что освободила Каэтрин, отправившись варить кофе. Поставил ногу на высокую подножку, оперся локтем на колено, прикрыл худощавую фигуру девушки собой от пронзительного взгляда Анри. Прочертил свою границу - вот я, вот ты, один на один. Курить не стал.
Огюст заметил вопросительно вскинутую бровь Каэтрин, когда речь зашла от руне, и сделал свои выводы о магических способностях мсье Джорта, и о том, что не входит в возможности магии эмпатии. В ответ на незаданный вопрос достаточно неуклюже попытался передать девушке ощущение защищенности и контроля за ситуацией, что на фоне нарастающего раздражения на инквизитора, возможно, "звучало" не слишком убедительно.

- Кстати, о конструктиве. Прошу прощения, кажется, я упустил этот момент... А кто определяет общедоступность или недоступность вещей, вас интересующих? Лично мсье Джорт? Может быть, мсье все-таки потрудится и наколдует нам прямо сейчас парочку документов, где будет указано время и место, к которому нам нужно явиться для официального дознания? У меня даже найдется ручка, чтобы поставить свою подпись о получении извещения.

Отредактировано Auguste Thomas (2017-03-17 16:21:46)

Первым порывом Огюста было уйти и забрать девушку с собой. Они бы здорово провели время, отправились бы по магазинам, посидели в кафе, вечером можно было бы пойти потанцевать на набережной Сены напротив института Арабского мира. Не то, чтобы он был хорошим танцором, скорее даже наоборот, но девушки обычно любят подобное времяпровождение. Глядишь, к вечеру инквизитор бы и выветрился сам собой. Но мысль о том, что инквизиторы - не плесень и просто так в доме не заводятся, особенно у такой девушки как Каэтрин, свербила где-то в подкорке, напоминая о том, что в его уравнении больше неизвестных, чем это казалось с самого начала.
С одной стороны, кому как не главе инквизиции располагать информацией о происхождении твари и значении клейма на его предплечье? С другой, согласиться сотрудничать сейчас - значит подчиниться. А с этим у Огюста с детства бывали проблемы.

- Впервые вижу, чтобы глава инквизиции спешил поделиться информацией по собственной воле, в обход собственных интересов. Я готов вас выслушать, но вы-то потребуете что-то взамен. Может быть, начнем с этого? Что вам нужно?

Едва скользнув взглядом по клейму, Каэтрин разразилась бранью столь проникновенной и цветастой, что, кажется, даже невозмутимое лицо отца-инквизитора несколько изменило выражение. И с этим он спокойно разгуливал последние сутки... Интересно, не пожелай Анри лично засвидетельствовать их с Тома самостояние, сколько бы Огюст еще проходил с этой дрянью?

"Разрази вас гром, месье Тома, каким же нужно быть gobshite..."

Выдохнула, продолжила ледяным тоном:

Поясню, месье. Эта легенда относится дохристианскому периоду, и становление Церкви ее лишь укрепило. Люди верили, что в период осеннего полнолуния — неделю Самайна, над миром скачет Дикий Гон. Бестелесные войско, состоящее из духов умерших, которые не сделали достаточно добра, чтобы заслужить место на небесах, но и не причинили столько зла, чтобы их отправили в ад, и гончих псов, выслеживающих тех, кто преступил клятву, чтобы загнать преступника, как зверя на охоте. Средневековый легендариум пестрит историями со столь красочными подробностями, что я до сих пор не рискнула бы сочетать их чтение с приемом пищи. В Англии, Ирландии и некоторых северных странах в это время до сих пор запирают двери и вешают над порогом злое железо, чтобы отпугнуть Свору. Знак на твоей руке — сигнал для Охотника. Таким отмечали дома, где вскоре должен кто-то умерить. И те, на чью душу претендовал сам глава Охоты.

Издавна считается, что для клятвопреступника, получившего эту метку, есть только два выхода: либо с честью умереть в бою, либо в ночь Самайна возжечь костер и добровольно принести себя в служение Гону. Иначе Свора все равно найдет и загонит его, и любого, кто рискнет встать на его защиту.

Любого, Огюст... — одними губами, словно не веря в звучащие слова, не желая давать им бытие. Не сдержалась, взяла руку Огуста в свои, покрывшиеся холодной испариной ладони, провела дрожащими пальцами по алой руне, словно надеясь, что ей удастся своим прикосновением заставить исчезнуть злополучный знак. Подняла на отца-инквизитора полные тревоги глаза:

Если та тварь, что напала на нас — одна из Гончих... Ведь до Врат Зимы еще так много времени...

Отредактировано Kaetrin Rheinallt (2017-03-18 17:34:12)

По лицу мсье Тома легко было прочитать значительное умственное усилие, которое потребовалось, чтобы освоить услышанную информацию, проанализировать ее и сделать собственные выводы. Обсуждение теории, неприменимой в реальной жизни, казалось ему пустой тратой времени. Но Каэтрин выглядела серьезно напуганной и ее цветастая брань относилась, кажется, не к тому, что он скрыл от нее метку, а к тому, какая опасность ему грозила. И еще, было что-то в ее взгляде, кроме страха, что давало агенту-мажору надежду, что у этой истории с жутким прогнозом может быть счастливый финал. Огюст одернул рукав футболки, скрывая клеймо.

- Я кратко опишу, что я уяснил, а вы меня поправите. По городу шастают твари, которых не встречалось среди местной фауны последние 600 лет. Вы не знаете, сколько их, и не представляете, как с ними бороться чем-то кроме некоего злого железа, которое, видимо, проходит по той же статье легендариума, что и жабьи глаза с корнем мандрагоры. А самое интересное то, что я ваш лучший живец для ловли на данный момент. - Огюст усмехнулся. - Расскажу бабуле, будет мною гордится.

Отредактировано Auguste Thomas (2017-03-18 19:02:09)

[согласовано]

Мужчина потянулся в правый задний карман джинсов, вынул пачку LM, ударом основания ладони о пачку выбил сигарету и зажигалку, которую по привычке носил внутри пачки, иначе постоянно где-то ее забывал. Кажется, показательная порка была закончена и отец-инквизитор на сегодня не имел к ним более дел. Каэтрин отправилась проводить гостя. Огюст зажег сигарету и глубоко затянулся, бросив в спину уходящему мужчине:

- Сожалею, что вы так и не услышали: я предлагаю помощь.
Тот ответил от двери, уже обувшись: "Подумайте об этом еще раз. Если к утру не поменяете решение, позвоните мне".
В этот момент Огюст в красках представил, как обрывает телефоны секретарей Главы Инквизиции, а потом просто прорывает линию обороны и входит в его кабинет с ноги, чтобы устало выдохнуть, мол, вот он я, красавчик, не передумал.
- Я думаю, вам будет проще меня найти.

Мсье Джорт достаточно ясно обозначил окончание разговора своим уходом. Девушка закрыла за ним дверь и тихо осела на ближайший к двери диван. Огюст бросил недокуренную сигарету в пепельницу, подошел и сел рядом с ней, подогнув под себя ногу. Руку расположил на спинке дивана прямо за Каэтрин: если она захочет, она сможет откинуться и найти в нем опору. Вторая рука легла на колено открытой ладонью вверх.
Сейчас, когда все сказанное инквизитором медленно развеивалось в воздухе как дым сигарет, в его грудину будто воткнули раскаленную спицу и медленно ее проворачивали. Он не боялся смерти, по факту, он уже давно мертв, но почему-то именно сейчас было безгранично обидно за то, что от примерещившегося вдалеке зыбкого миража возможного счастья приходится отказаться. На время или навсегда.
Сейчас нужно бы решить за них двоих. Он ведь далеко не герой, в следующий раз, встреться Гончая им на пути, он не сможет ее остановить, ни в одиночку, ни с помощью девушки и ее артефакта. Она сама сказала "любого, кто встанет на защиту". В идеале бы сейчас придумать достойный повод и свалить. Возможно взять Кристин и поехать куда-нибудь на отдых, лето же. Куда-нибудь подальше. Что он должен сейчас сказать? "Прости, детка, все было прекрасно, но тут такая фигня выяснилась, я, кажется, недостаточно хорош"? Или все же "посмотри, какая погода, пойдем гулять, танцевать и пить шампанское, и все забудем"? Выжить - это отличный план на ближайшее время, но хорошо бы, чтобы он не поздразумевал участия ни Каэтрин, ни Кристин.

Он начал осторожно подбирать слова, говоря негромко и стараясь не обидеть девушку.
- Если эта тварь так опасна, то мне нужно будет узнать о ней все из первых рук. Завтра я постараюсь сам поговорить с Джортом или с кем-нибудь из его людей. - "И поговорю о том, чтобы тебя к этому делу не подпустили ни на шаг". - Пока все не утрясется, для твоей же безопасности будет лучше... - Он так и не смог придумать, как закончить эту фразу.

Отредактировано Auguste Thomas (2017-03-19 12:14:08)

Его вскинуло. Он вскочил и заходил по комнате, не обращая внимания на творящийся вокруг хаос. Рассказать, что он видел смерть во многих ее проявлениях, и в ней нет ни изящества, ни благородства, ни чистоты? Что опрятненькие розовенькие тела, которые являют миру на отпевании - это результат долгой, кропотливой и не очень чистой работы? Рассказать ей, что люди это просто куски мяса, фарш из ливера, вот они ходят, смеются, целуются, влюбляются - смешные, а на завтра их с дырой в боку жрут бродячие собаки, обгладывая хрящи? Рассказать, что может легко представить и ее, и себя, и даже Кристин на столе: нагое растерзанное тело, жидкости, стекающие в слив, ножницы, кусачки, ножи, пила, весы для взвешивания внутренних органов? Рассказать, как Леджер с три месяца назад получил пулю в лоб, а потом еще 10 метров бежал, ловя собственные мозги руками? Подвиг? Это даже не смешно.
Он вернулся к Каэтрин, опустился перед ней на колени, взял ее ладони и сжал в руках даже сильнее, чем стоило бы. Пусть считает его последним идиотом, да кем угодно.
- Каэтрин. Ты мне нужна. Живой. Если ты скажешь, я уйду прямо сейчас. Если ты захочешь, я останусь.

Отредактировано Auguste Thomas (2017-03-19 13:57:36)

Сжал ее руку у своего сердца, прижал сильнее: ну же, колдунья, почувствуй, вот она раскаленная спица, прямо здесь. Он остался тверд в принятом решении и не испытывал сомнений. В конце концов, они живут в век высоких технологий: есть телефоны и скайп, можно по старинке перебрасываться электронными письмами. У него есть все средства, чтобы поддерживать видимость своего присутствия в ее жизни, и, наверняка, в ближайшие дни он будет достаточно занят для того, чтобы эта отговорка о занятости даже не была ложью. Все вопросы подождут до завтра, а сегодня он будет рядом с ней, ровно столько, сколько она сама пожелает.
Он притянул ее к себе, скрыл в своих руках и уткнулся носом в тонкую шею. Аромат, который окутывал Каэтрин с ног до головы вчера, сегодня еще теплился на коже: цветки вереска, торфяной дым и оттенки имбиря. Он вдохнул его поглубже и волосы, рассыпанные по хрупким плечам, защекотали его ноздри. Он дал себе слово, что не сделает за сегодняшний день ничего такого, что девушка сочла бы обещанием. И сейчас, когда понял, что легко может коснуться губами нежной кожи на ее шее, воздух вокруг начал накаляться, а сердце застучало еще тяжелее и громче. Осторожно, чтобы не поцарапать ее щетиной, он потерся щекой о щеку и заговорил рядом с ее ухом внезапно охрипшим голосом:
- Мое милое привидение, давай ты для начала перекусишь, мм? Можем, все-таки, добраться до того кафе, о котором ты говорила. Но в этот раз - на машине.

На первый взгляд все было хорошо, девушка прошла по комнате, улыбнулась, тряхнула волосами. Только почему боль разлилась дальше по спине, от позвоночника в стороны, к плечам? Мучительно заныла левая лопатка, старая-престарая травма. "Если она улыбается так лучезарно, то почему тебе, дырявая пепельница, так мерзко?" Он поднялся, подошел к двери, обулся и окинул комнату в попытке вспомнить, не оставил ли чего. Его взгляд наткнулся на пиджак. Внезапно, в голове словно сложился паззл и он понял, что его так обеспокоило. С тех пор как он вошел в эту дверь сегодня, Каэтрин выглядела встревоженной, когда он снял пиджак, чтобы показать клеймо -  даже напуганной, и с этого момента в ней не было ни проблеска радости, ни лучика счастья. А теперь за секунду все изменилось, словно одним нажатием кнопки на пульте включили Channel comédie.
Он не двинулся с места и подождал, пока она подойдет к двери. Перехватил ее руку, развернул к себе, губы плотно сжаты, дыхание поверхностное и частое. Заговорил тем же бесстрастным голосом, как и позавчера, когда угрожал ей арестом. Только в этот раз он смотрел прямо на нее:
- Лучше уж сраным героем, Каэтрин, чертовым идиотом, чем так. Тебе не нужно притворяться, чтобы кому-то из нас стало легче. Я не хочу остаток вечера смотреть на это, я хочу видеть тебя.

Отредактировано Auguste Thomas (2017-03-20 17:31:37)