Открыла глаза и долго не могла понять где она, почему так темного и гулко. Медленно, неотвратимо таял ушедший сон. О другой жизни, полной до краев пьянящей магией свободы...

Потянулась к трубке, надеясь услышать отголосок музыки, дыхания, слов, но черный зев телефона полнился всесокрушающей пустотой. Такой же, как та, что была внутри. Сил на слезы не осталось, их вообще ни на что не было.

"Это просто усталость... просто слишком много всего. Просто нужно дождаться рассвета."

Ей отчаянно нужен был рядом кто-то живой, просто, чтобы не слушать внутреннюю пустоту, пыльную и затхлую как в фамильном склепе. Потянулась к телефону, хотела позвонить Огюсту. Просто услышать голос, или хотя бы получить пару строк — живую нить. "Ты — маяк, далекий свет окна в пугающей тьме..."

На экране мигал значок нескольких пропущенных вызовов и уведомление о новом сообщении. Точно, она же обещала отписаться Габриэлю, когда вернется домой. Звонок поймал ее почти у порога, а после все вылетело из головы. Экран вновь замигал значком входящего вызова. Взяла трубку:

– Доброй ночи. Прости, что не отзвонилась сама. Уснула.

– Ночь добра. Видимо, ты поставила телефон на вибрацию? Хорошо, что все-таки ответила – я уже начал не на шутку переживать. А вот алиби у тебя так себе. Дай угадаю, пока ты спала, твой маленький домовой эльф воспользовался ситуацией и зависал на домашнем телефоне добрых три часа. Иначе, как объяснить, что он все это время был занят. У тебя же нет привычки к сомнамбулическим разговорам по телефону?

Сдержанно засмеялась:
– Думаю, такой домашний эльф встал бы мне в немалую сумму, –  Рим на мгновение задумалась, решила ответить честно, –  Звонил старый знакомый. Я ничего от него не слышала уже несколько лет. Сложный был разговор.

Слегка задумался, а затем спокойно ответил:
– Тогда это многое объясняет, – добавил сочувственно, – Давай я загляну. Как раз смена кончилась.

Мягко улыбнулась:
–  Не стоит. У меня очень специфическая соседка по этажу со склонностью к бессоннице в лунные ночи и все еще теплящейся мечтой однажды стяжать себе лавры профессионального шпиона. В ключе последних дней появление посреди ночи на пороге моей квартиры незнакомого мужчины грозит окончательно испортить мне и без того порядком подмоченное реноме. Так что, если ты не обладаешь способностью к межпространственному перемещению, лучше отложить встречу до более приличествующих обстоятельств. Увидимся завтра на работе.

Мужчина тихо усмехнулся:
– Если дело в соседке, которая бдит за твоей жизнью, то появляться на твоем пороге сегодня действительно не стоит.

Проговорила с благодарностью:
– Доброй ночи, Габриэль. До встречи.

– До встречи, Рин.

Прихватив с собой плед, прошла через кухню, вышла на веранду. Плетеная софа, стоявшая под навесом, почти не пострадала под натиском времени и погоды. Раньше Рин порой оставалась спать на ней, когда ночи выдавались теплыми, и страх темноты отступал. Ночь была светлой, безоблачной. Прохладный ласковый ветер пах розами и влагой.
Завернулась в плед, откинулась головой на жесткую плетеную спинку. Закрытые веки мягко ласкал свет полной луны. Собственное тело вдруг показалось ей одновременно отяжелевшим и невесомым. Так упавший плод ложится на пахнущую прелыми листьями землю, чтобы, кто знает, однажды взойти новым ростком...

В первый момент идея, если не вызвать полицию, то просто попросить мужчину уйти, показалась ей осмысленной и логичной. Взрослой. Взрослые и адекватные люди не забираются посреди ночи на крышу чужого дома, не смущают гостей слишком громкой подачей блюд, не вторгаются без спроса в чужое личное пространство… Взрослые и адекватные люди обо всем, что хотят получить от ближних, говорят вслух, верно расставляя границы чужих возможностей и своей потребностей. Не просят о невозможном, не берут чужой нежности взаймы, не будучи уверены, что смогут наградить чем-то соразмерно ценным. Взрослые люди не ждут, что кто-то прочтет их мысли, по хлебным крошкам намеков догадается о чем они молчат…

Верно выстраивать алгоритм поведения взрослых и психически стабильных людей Каэтрин, кажется, способна не была.  Нужно было отправить Габриэля домой, самой лечь спать, если потребуется, помочь организму снотворным, отложить все разговоры до утра, хорошо бы зародив в бессознательном за ночь верные и аккуратные формы, в которых их можно подать. Что-то не сходилось, стоило ей пытаться представить, как события текут по намеченному пути, и где-то возникала чернота сбоя, как ошибка в коде.

Габриэль не нарушал молчания, кажется, ощущая, что оно сейчас чем-то важно. Судя по серьезности лица, идея того, что она промолчит до рассвета, им тоже рассматривалась. Тишина висела над мансардой театральной занавесью, тяжелой, не гнетущей, удивительно уместной на фоне декораций ночного Парижа, выхваченного ослепительно-бледным софитом полной луны.

Проговорила задумчиво:

– Наверное, мне стоило тоже родиться в Ирландии. Вам самим Мирозданием отписано право не становиться взрослыми и ответственными. В следующий раз обязательно попробую родиться рыжеволосой и насмешливой дублинкой. Или на крайний случай котом, – выпустила руку из-под пледа, мягко пощекотала черную макушку Наполеона.

Отредактировано Kaetrin Rheinallt (2017-04-23 11:47:22)

Каэтрин проговорила задумчиво, глядя как полупрозрачные тени облаков скользят по серебристому зеркалу луны:

– Может дело не в мире? Что, если мы сами перестали быть положительными персонажами? Легенды ведь пишут об одной стороне... У детей в этом плане все просто: зло – плохое, добро – хорошее, поэтому второе неизменно побеждает первое. И никаких размышлений о «скелетах в шкафу» у доброго рыцаря или сложном детстве темного мага. А потом оказывается, что твое "хорошо" – вовсе не обязательно "хорошо" во всеобщем понимании. И, все еще веря в идею о том, что хорошим должно быть хорошо, а плохим плохо, вдруг обнаруживаешь, что твое собственное место на этой шкале не столь однозначно, как бы хотелось.

Взглянула чуть растерянно на неподвижного мужчину, внимательно смотревшего на нее.

– Гаэль, как узнать, что ты все еще на той стороне силы, на которой хотел бы сражаться?

Как понять, что поступок верный? Что есть мерило истинности? Совесть? Марк всегда говорил, что ее голос тонок и невесом, нужен очень чуткий слух, чтобы ее услышать, не спутав с голосом морали, чувства вины или чего-то иного, имеющего очень малое отношение к настоящим путям души. Искренность? Но ведь об одной и той же вещи утром мы думаем одно, вечером другое. Где истина — в ночных думах или в дневных размышлениях?

Ей отчего-то было удивительно легко просто сидеть здесь, смотреть на лунную ночь, говорить о чем-то важном и одновременно очень отдельном от привычной жизни, какой она бывала при солнечном свете. Наверное, будь ее жизнь сейчас другой, в этой ночной беседе было бы достаточно много для радости. Но когда она смотрела на себя-нынешнюю из солнечного утра глазами будущей-себя, под сердцем начинал ворочаться колкий неуютный комок вины. Не до конца понимая перед кем и за что она виновата, девушка не могла отделаться от чувства, что происходящее сейчас неправильно.

Рассказать о этой беседе или промолчать казалось равно неверным выбором – как в шахматах, когда ход противника ставит под удар две твои фигуры. Как не походи, все равно лишишься важной части силы... Жаль, что сейчас не было рядом насмешливого и доброго Марка: вот у кого всегда припасен ответ на любую дилемму...

Отредактировано Kaetrin Rheinallt (2017-04-24 12:52:36)