Обычно по субботам они играли дольше, но сегодня пришлось закончить раньше – завтра в приюте святого Луки будет большой Цветочный бал, всем надо подготовиться. Ему тоже, но его работа будет в основном завтра: вместе с остальными волонтерами смотреть, чтоб никто никого не обижал, чтоб ребята не пронесли на бал алкоголь, чтоб не дымили всякой гадостью в туалетах. А сегодня – только забрать из мастерской фигурные свечи, из швейного цеха – затейливо подшитые скатерти, все это доставить в приют, в уже почти убранный для празднества зал.
Встретить Орели здесь он не то чтоб не ожидал, встречаться им доводилось и в более экзотических местах. Просто обычно она мало интересовалась делами приюта. Его делами – чуть больше. Но кроме него у Орели всегда находились тысяча и одно неотложное дело и десяток-два друзей или поклонников – что делать ей тут в субботу?
Он и так был изрядно удивлен – её приходом, а уж вопрос, которым она его встретила, и вовсе его ошеломил. Венсан остановился на месте, как был – растрепанный, в расстегнутой куртке, с сумкой, так и недоброшенной на плечо. Смотрел на Орели с минуту, соображая, шутит она или всерьез. Но раз сказала – больше никогда не вернемся, то наверняка не шутит.
- Ты имеешь в виду – что конкретно? Что я играю с огнем и внушаю девушкам ложные надежды? Или нравится ли мне их внимание?
Он все-таки застегнул куртку, поправил сумку. Улыбка пригасла, осталась где-то в глазах, глубоко, увидеть можно только если заглядывать.
- Мы же не только мячик пинаем, но еще и разговариваем. В том числе и об этом. Нет, мне не нравится, когда они видят во мне что-то иное, чем старшего друга, это… - Он передернул плечами, не зная, как просто объяснить. – Это бессмыслица. Девушки знают, что я прихожу к ним не за этим. Те, кто спрашивал меня прямо, знают, что у меня есть девушка. Возможно, что теперь это знают все. Нет, любопытная Аврелия, для всяких глупостей у нас с ними места нет.

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84845708.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-02-24 12:49:04)

Теперь улыбки не было и в глазах. Была растерянность. Венсан отвел взгляд. Если бы можно было спрятать и лицо, чтоб оно не выдавало дурацким румянцем его смущение. Надо было признать – он в самом деле никогда так не думал, приходя сюда. Никогда не думал, что может так разрушительно на кого-то повлиять, что его слова могут быть не услышаны, восприняты формально. Если Орели права, то он делает отвратительное дело, и не важно, из каких побуждений. Если она права, то он чудовище по сути своей, просто потому что существует и пытается быть полезным.
Но если разобраться, разве ему самому чужды искушения? Разве в его небогатой на ласку жизни не появилась однажды она – красивая, потрясающая, захватывающая. Разве не говорили они обо всем без оглядки, не делились мыслями, не соприкоснулись краешками Вселенных? И разве не знает он, что она не его, никогда его не будет? И что же, прекратить видеться, говорить, касаться рук? Отвернуться лишь потому, что – никогда? Нет, просто жить каждый своей жизнью, принимая драгоценные дары и не требуя большего.
Он поднял глаза, в которых уже не было растерянности.
- Любовь делает нас сильнее. Нет ничего плохого в том, если любовь сделает сильнее кого-то из них. Ты права, искушать ужасно, искушать неокрепшие умы - тем более. И сколько надо ждать, пока везде, где надо, окрепнет? Может и тебе тогда завернуться в паранджу, чтоб никого ненароком не искусить? Может нам с тобой, таким потрясающим, обоим в саваны позаворачиваться и лечь тут рядком на звезды смотреть? К слову, твое обаяние надо мной власть имеет, так что лечь рядком – это я, конечно, перегнул, прости…
Венсан прикусил губу. Что-то он  здорово рассердился. Чем же она его так задела?
- Хм. Извини. Пойдем поедим? Тут недалеко.

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-02-24 17:57:01)

Охх… Венсан даже зажмурился от стыда, беззвучно зашипел на свою тупость. Вот ведь пустоголовый! Решил, что она подозревает его в чем-то плохом – и взъелся, как подросток. А все намного сложнее. Она по обыкновению исследует, собирает информацию – как это тут устроено? И пусть она в отношениях с людьми куда ловчее и опытнее его, кто сказал, что она так легко влезет в  любую шкурку и запросто посмотрит изнутри.
Так исторически повелось: женщина – сосуд греха и ходячее искушение. Но время все подкорректировало. Теперь и мужчина сосуд этого хозяйства. Даже не сосуд, прямо таки фонтан. Любит заниматься с детьми – скрытый, а то и явный педофил, не любит с ними возиться – сухарь, эгоист и инфантил, чадолюбив и многодетен – развратник, убежденный холостяк – содомит, не иначе; амбициозен – карьерист, философски относится к жизни – ни на что не способное говно. Пошел волонтером в больницу – подбирается к наркотикам. Никуда не пошел, ничего не нужно, отстаньте все от меня – опять инертное бестолковое быдло. Молодому, не обиженному силой, парню вообще куда бежать? Пропустил девушку вперед себя – подкатывает. Договаривается о встрече, спрашивает телефон – ой неспростааа… Сесть рядом на скамеечке, поздороваться первому, хорошая погода, не так ли? – грубейшее вторжение в личное пространство, отменить, отменить! Он привык, он почти научился обходить острые углы большого шумного мира. И на фоне этого вопрос-то, заданный ему, выпускнику иезуитского колледжа, тепличному, если подумать, парню, звучит совсем не праздно: ты вообще понимаешь, что делаешь?
Ему и в голову не пришло, что это мог быть вопрос к ним обоим – и к нему, и к себе.
Если ему так  непросто, можно представить себе, каково ей.
Венсан вздохнул и осторожно, совсем коротко приобнял девушку за плечи, только лишь обозначая – я все понял, я на твоей стороне, что бы ни случилось.
- Не бери на себя ответственность за всех, кто летит на твой свет, Золотая. У кого мало ума, мало воли, найдет обо что убиться, даже если ты погаснешь.
Он чуть склонил к ней голову, но целовать в макушку не стал, как ни хотелось коснуться губами её необыкновенных волос. Ведь это и ему она сигналит «Не привязывайся», не её вина, что сигнал немного запоздал. Просто украдкой вдохнул её запах и отпустил, поправил сумку на другом плече.
- Отчего ты думаешь о себе так? Ты же знаешь, ради чего живешь и сияешь. Кто-то тебя упрекнул? Что у тебя случилось?
Что-то, что не ждет понедельника, так?
[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-02-25 16:53:06)

Ярость оглушила. Кто-то обидел Орели! Руки, что легли на плечи девушки, сами собой сжались. Кто-то обидел! До слез и до страха – кто-то обидел! И понятно, что бессмысленно сейчас куда-то бежать разбираться, кого-то искать, лупить кого-то – все в порядке, обидчик пойман и будет наказан без него, благородного идальго Кихота. Узнать, кто, пожалуй, будет несложно, в студенческом общежитии утаить что-либо практически невозможно. Надо будет - Венсан еще разок объяснит придурку, что такое хорошо и что такое плохо, и может быть, даже обойдется без травм. Но дело-то совсем не в этом. Было что-то еще, что встало между ним и яростью.
Две мысли, две проблемы, две цели. Два мячика, брошенные собаке – за которым бросится? Венсан нахмурился, взглянул недоверчиво. Что-то было не так.
- Погоди, погоди… - он мотнул головой, будто это могло прояснить мысли. – Орели, сердце моё… только не плачь, хорошо?
Слезы сбивали с толку. Он никогда, даже в самом отчаянно-эротическом сне, не мог бы представить её плачущей и беспомощной. Что же надо сделать с Аврелией, чтоб она – боялась?
- Ты же понимаешь, что комната – это вообще не проблема. Ну? Зайдем вместе, заберем все, что нужно, или бросишь все к чертям. Найдем тебе другую, гораздо лучше. Хочешь – в четверти часа на метро есть особняк, там полно свободных комнат – выбирай любую и живи сколько хочешь, никто даже не узнает, где ты. Ведь дело не в комнате. Ты думаешь, что ты виновата, да?
Она очень устала. Её обидел кто-то близкий. Что-то случилось в её компании. Или что-то еще, недоступное его пониманию. Не расскажет ведь…

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-02-26 14:54:34)

Он обнял девушку, не спросив разрешении, даже не подумав – можно, нельзя, вторжение- не вторжение. Просто обнял и удержал в руках. И все-таки коснулся губами её волос. Если непосредственной опасности нет, если рядом не толпа придурков, которых надо вот прямо сейчас немедленно разогнать, как еще сделаешь девушке «безопасность»? Только сгрести в охапку и подержать.
Сердце стукнулось о ребра – слышишь, ты – единственный. Какую-то минуту, нет, меньше минуты, это было сладко-сладко. Потом он украдкой усмехнулся – ну конечно, потешь себя, понадейся. А потом вспомни, какая она – и какой ты. Молодец. Проехали.
На дорожке показались люди. Стоять тут дольше в обнимку становилось не только малоприличным – черт с ними, с приличиями, но еще и неудобным.
- Пойдем, я тебе что-то покажу.
Венсан взял девушку за руку. Смутился и отпустил. Сделал вид, что ему срочно надо перекинуть сумку на другое плечо. Снова взял за руку, но уже аккуратнее, за запястье, поверх рукава. Повел через парк к дороге, махнул рукой, останавливая такси.
- Пятничная улица. Остановите в начале.
Сидя рядом с Орели, Венсан смущенно примолк. Тут, в такси, брать её за руку, обнимать, что-то говорить стало отчего-то смутительно и нелепо. Он вовремя вспомнил еще кое-что. Вынул телефон, нашел номер, которым пользовался нечасто.
- Добрый день, мсье Арно. Вы не могли бы открыть? Да, заеду. Нет, убирать ничего не надо. Нет, не нужно. Просто оставьте ключ на столе. Благодарю вас. Конечно, я загляну.
Ехать еще оставалось – ну, недолго. Если не чувствовать смущения. Но когда девушка плачет, не глазами, а там, внутри – тут не знаешь ни что сказать, ни что сделать, только мучительно думать, чем можно её порадовать, отвлечь, утешить. И как будешь утешать, когда она плачет не глазами?
Он порылся в сумке, вынул бутылочку с водой – чистая, без газа – протянул Орели, предлагая. Когда плачут, это иногда помогает… кажется…

Этот район был тихим и добропорядочным. За красивыми фигурными заборчиками раскинулись аккуратные фруктовые сады. За прозрачными еще садами - небольшие особнячки парижских буржуа.
Венсан толкнул ворота одного из таких особнячков. Позвал Орели заходить. Даже весенний сад казался заброшенным. Здание же и вовсе было одиноким и неприкаянным. Тут не жили очень давно – это было ясно, хотя и окна все были целы, а стены – чисты. Два этажа с мансардой пустоты и неприкаянности.
Дверь была открыта. Холл, лестница. Богатая обстановка. Пыль на чехлах. Тусклые картины в изысканных рамах.
- Вот. Тут никто не живет. Говорят, плохой дом, не хотят снимать. – Венсан пожал плечами. – Если ты в эту ерунду не веришь, то занимай хоть весь. От университета, правда, не близко, но тут недалеко конечная станция метро.
[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-02-27 02:08:02)

Сердце билось сильнее, чем на соревнованиях по бегу, сильнее, чем вообще когда-либо. Стучало, как будто торопилось прогнать по организму океаны крови. Едва переступив границы сада, Венсан стал серьезнее, тише, пригас. Этот дом всегда так на него действовал – скрадывал улыбку, отсекал большой мир, оставляя ему только пространство забитых вещами комнат. Он как в тюрьму попадал или в сумасшедший дом, откуда надо просто выйти – и все будет в порядке, снова будет жизнь. Но теперь в этот дом жизнь вошла с ним. И еще сердце – зачем оно так бьется?
- Хозяин – я. Мсье Арно – сосед, он живет вон в том доме. – Венсан неопределенно махнул рукой в сторону. – Я попросил его хранить ключи, он не против. Нет, он бывает тут нечасто, только если что-то техническое. Прости, тут грязно. Но я могу позвать горничных из агентства, если хочешь.
Он повел Орели по дому. Гостиная с камином и парадными портретом, диваны и кресла в чехлах. В столовой – огромный стол на десять-двенадцать персон, огромный телевизор и выход на веранду. Кухня – удобная, немного старомодная, но милая, светлая и совсем заброшенная.
Маленькая дверца в углу кухни. Венсан зашел в тесную каморку, там повернул рубильники, открутил краны. В трубах зашуршало, тихо загудело, по артериям старого дома заструилась вода, по нервным окончаниям пробежал ток. Венсан на мгновение замер, слушая. Дом просыпался. Сердце стучало как бешеное. Вот можно было бы найти такой переключатель, чтоб прикрутить.
С другой стороны от лестницы – кабинет с книжными полками, туго набитыми богатыми переплетами, на массивном письменном столе старой модели компьютерный монитор. Рядом спальня. Наверху – спальни с разного вида и удобства ванными, комнат пять одних только спален. Венсан даже не стал заходить во все, остался в коридоре, дождался, пока Орели все осмотрит. И гардеробная с забытыми платками и галстуками, с пустыми коробками, с тусклой лампочкой под потолком.
- Выбирай любую комнату, хоть две сразу, хоть три. Я когда прихожу сюда, сплю в кабинете. Но если тебе это будет мешать, я могу не приходить. Ты останешься тут?

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-02-27 00:20:37)

Его девушка? Венсан даже не понял, о чем она говорит. Ах, Колетт, конечно. Он просто помотал головой – нет, не приходит.
По дому вел почти молча, только бросал короткие замечания, важные, чтоб лучше ориентироваться. Прислушивался к ощущениям. Ему по-прежнему тут плохо? Тюрьма? Оковы прошлого? Нет, ничего такого. Не так уж и хорошо он помнил свое прошлое тут. Отдельные картинки, медленно бледнеющие с годами, а теперь и вовсе стремительно исчезающие с каждым шагом Орели по коридору. Теперь он будет помнить не мать, забившуюся в угол и закрывающую голову тонкими руками, не осколки бутылок на полу вперемешку с кровью, а легкие шаги Орели Уврар по лестнице в потоке прозрачного полуденного света, касание пальцев к перилам, и как она оборачивается к нему, как смотрит, как щурится. Что бы ни случилось, он теперь будет помнить только это.
- Договорились, Золотая, я буду рядом, в библиотеке. И если вдруг посмеешь мечтать о большем… - он смутился, потому что прозвучало ну совсем двусмысленно. – Если тебе тут понравится, то можешь жить тут сколько хочешь. Никто тебя не потревожит. И Колетт тоже. Она не знает это место.
Он смутился, подумал хорошенько – и решил не упоминать, что вообще-то с Николеттой Сандье они расстались еще на Пасху, почти месяц назад. Он так и не понял, почему. Её слова вроде как все были по-французски, складывались в фразы, в которых было подлежащее и сказуемое, но он в упор не понимал, что на этот раз сделал не так.
Орели он решил об этом не говорить. Не вовремя - еще решит, что он ей на отношения намекает. Да и незачем, какое Прекрасной Аврелии дело, с кем он, собственно, и как проводит время. Его обаяние на неё не действует, она это вот так прямо и сказала, он понял, не дурак. Ох, теперь бы еще не забыть об этом.
- На кухне только соль есть и какие-то приправы, и то, наверное, не испортилась только соль. Можно заказать по телефону. Или сходить. Тут в конце улицы есть кафе.

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-02-27 09:53:09)

Как будто это был другой дом. Другая пустота и другая тишина. И звук голосов в пустом доме – какой-то совсем другой. И он сам, Венсан лю Грэв – не тот же, что заходил сюда несколько месяцев назад разобрать накопившуюся почту и переоформить договоры на охрану территории, на поддержание чистоты на улице, на обслуживание электросети... Тогда было мокро, безрадостно и, кажется, моросил нудный дождь. А может, и не было никакого дождя, просто было противно и хотелось поскорее все закончить и уйти.
Сейчас – хотелось остаться. Слушать, смотреть в окна, вдыхать запах, смешанный с легким ароматом Аврелии. Все вдруг обрело живую плотность и смысл.
Обрел смысл сад, гараж в стороне от дома, фонтан перед фасадом. Появился смысл позвонить господину Арно и спросить, не отпустит ли он своего камердинера присмотреть за девушками из агентства, которых он пригласит для уборки, разумеется, его благодарности не будет предела. «Да, поживу здесь какое-то время. Непременно зайду на следующей неделе. О, конечно, я передам ей ваше приглашение. Доброго дня!» Еще ни одна мокрая тряпка не коснулась ни стекол, ни пола, а с глаз как пелена упала, просветлело.

Ему еще не верилось, что эта радость сколько-нибудь надолго. Он очень гнал от себя мысли о том, что за всяким большим счастьем всегда следует полоса тоски. Не важно, что Орели в любой момент может передумать и уйти. Ладно, ничего, он привык. В этом мире нет ничего, что было бы навсегда. Но ведь сейчас он на самом деле счастлив. Пусть так и будет. И, может быть, если он будет вести себя правильно, то она не уйдет сразу.

Все пошло не так в кампусе, когда Орели вспомнила о Колетт. Венсан забыл о ней не сегодня, забыл еще месяц назад. И если забыть – перестать переживать из-за ссоры, то он никогда и не переживал. Они даже почти стали снова нормально разговаривать на перерывах между лекциями, и она как будто уже перестала на него злиться. Вот красота же будет, если он завеется сейчас в её комнату – и что скажет?
Он встал посреди коридора и придержал руку Орели.
- Я справлюсь с этим сам, хорошо? – Наткнулся на её взгляд и опустил глаза. Даже если бы он успел придумать, что соврать, он все равно не смог бы. Врать было нехорошо, он не умел. Врать Орели было святотатством. – Колетт не сойдет с ума. Все нормально.[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-02-28 09:41:08)

Вот кто точно был создан не из ребра, так это Аврелия. Она – из ангельского крыла, тронутого небесным сиянием.
Она так славно его обняла и приласкала, так естественно и просто, что Венсан не мог не обнять её в ответ. И даже не смутился - это было правильно. Но этого уже было более чем достаточно, чтоб разрушить все, что так хорошо начиналось. Если он сейчас еще и скажет правду, то вряд ли избежит неловкости уже сегодня вечером.
А если соврать Аврелии – вот хуже, чем обгадиться. Отец Доминик как-то объяснял им, что правда бывает разной, зависит от того, с какой стороны к ней подойти. Как лицо с разных ракурсов порой выглядит незнакомо.
Венсан очень осторожно взял Аурели за ладони и медленно отвел от себя. Но ладоней её из своих не выпустил, не смог. Так и держал в руках, как сокровище, нежно поглаживая.
- Видишь ли, Золотая, не все могут жить вместе. Не всем мужчинам так уж нужна женщина…
Так, а теперь замолкни и подумай, что ты несешь. Хорошо подумай.
- Я хочу сказать, что из меня вышел совсем негодный…
Совсем негодный что? – ехидно и очень заинтересованно поддержал внутренний голос. Было так нелепо, что даже смешно. Венсан запрокинул голову, чувствуя, что смех сейчас брызнет из него, такой глупый, такой дурацкий смех.
- В общем, это был неудачный эксперимент. Похоже, дружить я умею гораздо лучше, чем встречаться, как все нормальные люди. И да, мы расстались.
Уф, он сказал правду – и тихо рассмеялся от облегчения. И так и не выпустил её рук из своих.

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]Даже если бы она спросила его сейчас, не каннибал ли он или не растлитель ли малолетних, это тоже было бы очень смешно. И на сердце не потемнело бы ни на капельку. Это было смешно, мило и тепло, потому что она рядом, смеется, а у ног стоит сумка с её вещами - и ничего больше не имеет значения. Теперь главное - не испортить. И совсем не важно, что она станет думать о нем, важно, чтоб осталась с ним. Какой ответ правильный, чтоб осталась? Нет, я не гей, я просто расстался с девушкой и позвал тебя к себе жить? Да, конечно, я гей, тебе будет со мной безопасно? Он не знал, успокоит её это или оттолкнет. И потом, врать у него выходит отвратительно, он уже проверил.
- Я даже не сомневаюсь, что сегодня ты мне это докажешь, - ответил с улыбкой, легко. - Но что ты станешь делать со мной завтра? Бросишь одного с разбитым сердцем? Премного благодарю, я бы хотел обойтись без такого опыта. Ты лучше не думай об этом совсем. Я Winnie-The-Pooh, я твой друг, - сказал дурашливым голосом, подражая плюшевой игрушке. - У нас еще много дел сегодня, пойдем?
Он легко подхватил сумку и закинул на плечо.
Да, подумал он про себя, не переставая улыбаться и щуриться от ясного солнечного света. Так даже лучше. Хорошо, что это выяснилось сразу, с Николетт. То, что он не годится для романтичных отношений. Он не понимает, когда девушка хорошо выглядит, а когда плохо. Она же не голая! Впрочем, даже голая девушка выглядит неплохо, главное, чтоб это было уместно. И почему, если этот вопрос вообще возникает, нельзя спросить у того, кто в этом разбирается, и почему нельзя говорить правду, например, что ему все равно, какую юбку она наденет, лишь бы ей было удобно. Он не понимает, зачем надо дарить девушкам умирающие цветы, да еще и букетами. Николетт так и не смогла объяснить ему, чем это так здорово ходить в кино и почему это намного лучше, чем играть в теннис или вместе кататься на велосипеде. Он так и не понял, почему бы ему вдруг перестать шляться по приютам и начать думать о будущем. И еще - спуститься, наконец, с небес на землю, вот это вообще непонятно.
Его будущее не простиралось слишком далеко. Устроить Орели. Потом съездить за свечами и скатертями. Потом будет ужин, приготовленный самой Аврелией-лучшей-в-мире. Потом будет утро воскресенья, потом он до вечера будет занят в приюте. Вряд ли Орели будет одиноко, но все-таки.
- Ты хотела бы завтра пойти на бал в приют? Там всегда найдется, чем заняться. То есть, я подумал, вдруг тебе все еще будет страшно одной в большом доме.

«Все хорошо» - ответил скорее жестом, чем внятно. Махнул рукой и скрылся в ванной. Он промок, кажется, до костей. По крайней мере, карманы точно промокли насквозь, хорошо, что в них редко бывает что-то важное. Согреться под горячим душем, переодеться в сухое и теплое, собраться с мыслями – как раз едва хватило получаса. Хотя нет, с мыслями собраться вышло не очень, вместо сумбура там образовалась пустота. Все блестящие идеи, что он скажет сегодня Орели, куда-то пропали, забылись. Надо было записывать.

Он был так счастлив эти долгие дни. Как будто Орели – это то, чего ему не хватало в жизни все это время. Но так оглянуться – много ли времени они провели действительно вместе? Днем учеба – они виделись мельком и издалека, иногда лишь махали друг дружке из разных концов коридора. Потом – часы практики в школе три раза в неделю, дополнительные занятия с отстающими ребятишками. Или же – часа четыре в гипермаркете неподалеку от дома он помогал разгружать фуры и размещать товар на складе. В этой работе был огромный плюс: за неё платили не раз в две недели, а сразу, и можно было купить продукты без наценки. Орели нравилось готовить – Венсан научился понимать, какого мамонта приносить ей для готовки. Прежде ему было все равно, что там за упаковкой, лишь бы это можно было поскорее съесть и забыть. Потом были вечера, драгоценные, каждый – как последний.
В его жизни изменилось все. В его жизни появился центр, и все собралось вокруг этого центра и обрело смысл. Даже этот старый дом вдруг перестал быть монстром из кошмаров и просветлел. Кажется, он нравился Орели. Для него он всегда был чем-то вроде дохлой лягушки, с которой нечего делать и которую почему-то нельзя закопать. Но пока тут была Аврелия, этот дом имел смысл, имел голос и плотность, а каким он будет, когда она уйдет, об этом думать не хотелось.

Второй дохлой лягушкой был старый автомобиль в гараже. Аврелии было непросто каждый день бегать до метро и обратно. Это ему расстояние не проблема, ему и пешком до универа при наличии времени – не проблема, а она – создание хрупкое. Так что уже через пару дней он вспомнил, что можно же открыть гараж и посмотреть на ходу ли та старая развалина, которую он так и не удосужился продать. Развалина оказалась на ходу, двухместный красный шевроле середины прошлого века. Отмытый, осмотренный шофером господина Арно, заправленный, он очень даже лихо завелся и был немедленно отдан в полное распоряжение Аврелии с оформлением всех необходимых документов. А что ему, мариноваться тут, продолжать собирать пыль?

Аврелия сказала, что покинет дом летом, и для него начался обратный отсчет. Нет, это было совсем не страшно, они останутся друзьями, как раньше. Они будут, как и раньше, иногда видеться. Он, видимо, останется здесь, он уже отказался от комнаты в кампусе, туда уже кого-то поселили. Просто тут не будет её. А ему так хочется, чтоб была. Ему нравилось, заходя в гостиную, видеть её лежащей перед камином в груде подушек, нравилось, как в ванной пахнет её шампунем, как она окликает его и даже как тихо-тихо посапывает за стенкой – тоже очень нравилось.

Она приготовила рыбу. Пожалуй, теперь он мог уверенно сказать, что ему нравится рыба. И мясо, как она его готовит, и овощи. Раньше это все была просто еда. Они говорили о каких- то мелочах, о чем-то очень важном, но не о том, что его заботило, и он стал отвлекаться, замирать, смотреть в окно на капли на стекле и мокрый сад, а она, похоже, стала это замечать.
- Послушай, я хочу что-то у тебя спросить. Ты не хочешь тут остаться, потому что это не твой дом? Если дело в этом, то подожди немного, всего до следующего декабря. Мне исполнится двадцать один, по условиям завещания я смогу распоряжаться этим домом. Я просто подарю его тебе, хочешь? Ты… ты просто останься тут. - Он взъерошил еще влажные волосы, нахмурился. - Я дурак, тебе просто неудобно в этой дохлой лягушке...

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-03-03 00:30:11)

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Что-то оказалось не так, он снова что-то сделал или сказал не то. Не надо было вообще трогать этих дохлых лягушек! Пока Орели поднималась, в его голове пронеслось целое стадо мыслей, и все они пропали, едва она швырнула тарелку на пол. Осколки брызнули в разные стороны. Осколки. На полу.
Даже осколки были другими. Он помнил мрачный дом, полумрак, битое стекло и кровь на полу. Он не помнит, был ли там фарфор, помнит только стекло, но звук был похож, вернулся из далекого прошлого, заставил вздрогнуть, вспомнить, пережить - и вдруг оказался не страшным монстром, а просто в сердцах разбитой тарелкой. Тарелку было не жалко. Рыбу - жалко. Венсан чуть наклонился посмотреть - Орели была босой. Он это отметил, принял к сведению - только бы не шагнула, не ступила на осколки, это же больно.
Она сердилась - он вспомнил скандалы, страшный, с нажимом, голос отца и жалкий - матери. Все было иначе сейчас. Он бы не вспылил и не закричал в ответ, даже если бы разбила всю эту посуду об его голову. Даже если бы сказала что-то в самом деле обидное. Он, правда, понял не все. Про рукоплескание не понял, вот совсем. Но он уже запомнил, что девушки часто добавляют что-то неважное в свои слова. Зачем, этого он не понимал, быть может, чтоб задеть и сделать беспомощным. Но он же может вычленить в тексте главное, даже в таком, перемежающемся звоном битой посуды.
- Замри, - сказал тихо и мягко, будто предлагал поиграть в детскую игру. - Я все понял, просто не двигайся пока. Я отвечу тебе.
Он бы, честно говоря, просто сейчас встал бы, сгреб её в охапку и перенес из кухни в любую другую комнату, а уже потом разговоры разговаривал. Но в глазах Орели было грозовое небо, и он совсем не был уверен, что прикасаться к ней сейчас будет безопасно.
- Ты - часть моего сердца. Не помню, как давно, кажется, всегда. Ты не бедная сиротка, ты в любой момент можешь исчезнуть, и тебе будет отлично без меня. А мне без тебя станет темно. Я не знаю, как далеко ты должна уйти, чтоб стало темно, не хочу проверять. Я каждый раз, когда заходит разговор, прошу тебя остаться. Ты каждый раз как не слышишь меня, слышишь что-то другое, то, что вокруг них. Ты однажды уйдешь, может, через пять дней, может, уже сейчас. - Ох, как же все близко к этому... - Так вот, никто не вселится ни в твою комнату, ни наверх. Никто не займет твоего места в моем сердце. И дом, и сердце останутся пустыми. А время я найду, чем занять, это правда.
Он помолчал совсем немного, выдохнуть, вспомнить, что еще забыл.
- М, почему не говорил правду... - Он задумчиво потер лоб. - Сердце - это слишком дорогой подарок. Его неловко принимать, если не можешь отдать в ответ свое. Не хотел ставить тебя в неловкое положение. - Взгляд снова коснулся осколков на полу. - Можно, я унесу тебя отсюда, пока ты не порезалась?

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Венсан коротко приподнял обе руки вверх, показывая ладони – как скажешь, не трону! И даже чуть подался назад на табурете. Смотрел на Орели спокойно и прямо, охватывая взглядом её всю, как в бою, не фокусируясь. Только тарелку свою, не поднимаясь с места, предусмотрительно переставил с обеденного стола на кухонный, благо длины рук хватало. Последний кусочек, жаль будет, если в ярости смахнет…
В какой-то момент сердце его ударило о ребра – да ладно! Нет, погоди, правда, тебе не показалось. И застучало часто-часто: не спугни, не упусти, не ошибись! Тихо, сердце!

- Ты права. Я и в самом деле не знаю, что будет с нами завтра. Быть может, завтра на этот квартал упадет метеорит, а через пару лет тут будет Парижское море. Между моими ребрами будут плавать серебристые рыбки, и там не будет ни сердца, ни тебя. И разве у кого-то есть подписанные Всевышним гарантии, что назавтра он проснется живым, здоровым, любимым и полным сил? У нас всех есть только сегодняшний день и тот кусочек прошлого, который мы помним.

Он умолк, поколебался, взглянув опять на пол. Снял свои тапки и ногой под столом пододвинул их к Орели. Взглядом указал на них, предлагая надеть. На тот случай, если ей все-таки придет в голову пройтись по полу.
Была мысль предложить ей заглянуть в котельную, за бойлер, показать то место, где он прятался от пьяного отца. Сейчас туда помещалась только его нога. Он мог бы не задумываясь назвать еще десять мест, куда он малышом нырял, чтоб исчезнуть из страшной реальности и оказаться в безопасной. А потом спросить Орели – есть у меня там внутри ненависть? Много ты её видишь? Ненавидеть он разучился, толком даже не научившись этому. В том месте, где полагалось быть ненависти, у него всегда возникало что-то другое, в крайнем случае, оно оставалось пустым. Нет, ненависть – это совсем не к нему.
Но он чуть подумал и решил – не надо. Не надо трогать прошлое, надо просто похоронить его… за бойлером. Что было, то было, к настоящему отношения не имеет.
- Я не умею ненавидеть, Орели. Совсем. Быть может, меня плохо учили? Быть может, это недостаток в конструкции? Хочешь – проверь. Или, если ты умеешь, возненавидь меня первой, я согласен. Я просто рад, что немного тебе нравлюсь.
Снова тоскливый взгляд на осколки. Нет, сердце, ты рано обрадовалось. После такого, если она останется – это будет чудом. Будет чудом, если хотя бы будет с ним здороваться издалека легким снисходительным кивком. И чем больше он говорит, тем хуже делает. Все было так хорошо. Она думала, что он гей – нормально, его устраивало. Вот почему он не мог придумать ничего дельного, чтоб соврать? Почему не мог просто не начинать?
Потому что она в любом случае покинет тебя, идиот. Так или иначе. С улыбкой или хлопнув дверью. Сейчас или через пять дней. Ты просто пытался бороться. Но это – не твой приз и не твоя война.
- Прости. Можно, я просто заткнусь? Мне нечего больше сказать.

Отредактировано Vincent du Greve (2017-03-04 13:27:45)

У него отлегло от сердца – не поранилась. Правда, облегчение было недолгим, через минуту уже пришло осознание, что все это как-то подозрительно похоже на расставание. Что-то вроде того, что однажды произошло с Колетт, за тем исключением, что тогда он даже обрадовался – у него освобождается куча времени. А теперь – что?
Какое-то время он просто стоял посреди кухни, пытаясь понять, что делать и что он сделал не так. Что делать, сообразил быстрее. Надо было убрать осколки.
Он надел тапки, взял веник, стал сметать битый фарфор.
Она даже не поела. Идиот. Так готовила – и ничего толком не съела, все на полу.
Вынул из шкафа робот-пылесос. Распустил шнур, воткнул в сеть, задал программу – мыть пол. Сам ушел на веранду. Там было мокро. Просто отлично. Колетт была права, он неуклюж и бездушная скотина. Его нельзя подпускать к девушкам. Тем более, нельзя подпускать к Аврелии.

Проходя мимо кухни, Венсан по обыкновению цапнул пару яблок, пригоршню конфет и печенек, насовал их девочке в руки и карманы – пусть угостит ребятню. А если она на самом деле ангел, а девочкой только притворяется, что же, пусть угостит своих братьев-ангелов, заслужили, работяги.
Проводив Люси, он вернулся домой, зашел в библиотеку, взял блокнот и ручку. Сел под дверью у Аврелии. Прислушался. Торопливо нарисовал на листочке карикатурного рыцаря на белом коне. Нарисовал башню и принцессу на балконе. Нарисовал рыцарю белый штандарт – перемирие! Подсунул листочек под двери, пошуршал им, привлекая внимание.
- Ты выйдешь ко мне? Если не хочешь – не надо. Я только хочу что-то спросить.

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/6/0/8/4/60841/84846229.jpg[/AVA]

Отредактировано Vincent du Greve (2017-03-05 02:23:09)